Основным советником по внешней политике оставался Раск. Джонсону нравился сдержанный, „неэмоциональный" подход Раска к решению вопросов. Следует отметить, что в вопросах советско-американских отношений Раск, как и госдепартамент в целом, оказывал достаточно консервативное влияние и не способствовал появлению каких-либо заметных сдвигов в наших отношениях, хотя и не обострял их умышленно. Впрочем, Джонсон порой сам выражал недовольство тем, что Раск не проявляет достаточно воображения и, в частности, не может обеспечить дипломатический выход из вьетнамского тупика.
Определяющее влияние Джонсона в вопросах внешней политики объяснялось и тем немаловажным фактором, что в 60-е годы исполнительная власть в США в значительной степени узурпировала права американского конгресса в этих вопросах.
В целом отношения Москвы с администрацией Джонсона в первый год после его избрания не получили развития, даже постепенно ухудшались, в основном из-за войны во Вьетнаме. Дальнейшее расширение этой войны грозило внести дополнительную напряженность.
Кто подписывает „личное послание" с советской стороны?
В середине января Томпсон передал мне личное послание президента „советским руководителям". Оно не было конкретно адресовано ни Брежневу, ни Косыгину. Дело в том, что и аналогичные послания из Москвы — после отставки Хрущева — не имели чьей либо подписи, и Джонсон не знал, кому конкретно адресовать свои послания.
Это объяснялось развернувшейся в Москве закулисной борьбой между Брежневым и Косыгиным, в том числе за право подписывать послания лидерам зарубежных стран.
Косыгин считал, что его подпись как премьера в переписке с лидерами других стран соответствовала международной практике. При этом он доказывал, что Брежнев, как партийный руководитель, не должен это делать. Брежневу же очень хотелось поскорее выйти „на международный уровень". Сперва в советском руководстве верх взяла точка зрения Косыгина, и он стал подписывать послания. Однако борьба продолжалась. Громыко негласно поддерживал Брежнева — дал конфиденциально указания послам деликатно разъяснять правительствам стран их пребывания, „кто есть кто" в советском руководстве. В конце концов, Брежнев вышел на первые роли и в переписке с иностранными лидерами. Но это произошло позже. Пока же переписка Джонсона до конца его пребывания у власти велась только с Косыгиным.
Послание Джонсона было ответом на обращение советского руководства от 3 ноября, т. е. в канун президентских выборов.
Джонсон отмечал, что ему „было приятно" получить выражение готовности Советского правительства сначала к сдерживанию и ограничению гонки вооружений, а затем и к значительному ее сокращению. Он сообщил, что правительство США запрашивает в новом финансовом году на 2 млрд. долл. меньше военных ассигнований, чем в прошлом. Он подтверждал необходимость того, чтобы все соглашения, имеющиеся между СССР и США, соблюдались. Одновременно выражал надежду, что оба правительства смогут двигаться вперед в своих двусторонних отношениях.
Джонсон высказался в заключение в пользу визита кого-либо из советского руководства в США. Такой визит дал бы, по мнению президента, возможность серьезно и конструктивно обсудить все проблемы. Если эта идея встречает одобрение со стороны Советского правительства, то он, Джонсон, направит тогда в Москву официальное приглашение.
Томпсон дипломатично выразил надежду, что этот последний абзац послания не будет воспринят в Москве как показатель „какой-то торопливости или поспешности президента" в вопросе о визите; речь идет о визите в любое взаимоприемлемое время. Он добавил, что Джонсон умышленно избрал общее выражение „советское руководство", чтобы советская сторона могла сама решать, кто может поехать в США: Брежнев, Косыгин, Микоян или кто-то еще.
В вопросе о встрече советское руководство стало склоняться к тому, что „очередь" за Джонсоном ехать в Москву (в Кремле не могли между собой решить, кому конкретно из советских руководителей следовало бы осуществить визит в Вашингтон, и порешили — пусть сперва приедет Джонсон). Однако вскоре вопрос о визите на долгое время неопределенно повис в воздухе из-за обострения ситуации вокруг Вьетнама.
Визит Косыгина в Ханой. Джонсон и конфликт в ЮВА
В первой половине февраля состоялся визит Косыгина в Ханой. 10 февраля крупные силы Вьетконга неожиданно напали на лагерь американцев около южновьетнамского города Плейку. Джонсон в ответ приказал подвергнуть сильной бомбардировке ДРВ, когда там находился еще Косыгин.
Понимая деликатность ситуации, Раск при встрече со мной утверждал, что президент не хочет ухудшения отношений с нами в связи с вьетнамскими событиями, напротив, он за их улучшение, и что США готовы уйти из Южного Вьетнама, если Ханой прекратит вмешательство.
Вскоре было послано довольно резкое конфиденциальное послание Советского правительства президенту Джонсону с осуждением действий США во Вьетнаме.
Надо сказать, что этот эпизод с бомбардировкой ДРВ во время его визита в Ханой сильно настроил Косыгина против Джонсона, хотя до этого советский премьер неплохо относился к нему. Неблаговидную роль сыграли тут и северовьетнамцы, которые развернули свое наступление как раз в момент визита Косыгина в Ханой, не предупредив нас об этом заранее. Они вообще старались, руководствуясь своими интересами, создавать напряженность в отношениях между Вашингтоном и Москвой.
Создавалась парадоксальная ситуация: в советском руководстве хорошо понимали игру вьетнамцев и за глаза ругали их, особенно Брежнев, которому, как и Громыко, не хотелось без нужды обострять отношения с США. И все же идеологические „шоры" неумолимо толкали их к порочному и вредному для страны курсу.
События в Индокитае привлекали к себе внимание вашингтонского дипломатического корпуса. Послы оживленно обменивались мнениями между собой на этот счет. У меня установились хорошие, дружеские связи с французским послом Альфаном. Во время второй мировой войны он и его жена участвовали в движении Сопротивления, были близки к де Голлю.
Альфан рассказал мне о высказываниях президента Джонсона в узком кругу. Джонсон выразил убеждение, что вьетнамский конфликт выходит за рамки лишь вопроса о том, кто будет контролировать Южный Вьетнам. Этот конфликт символизирует принципиальную борьбу с коммунизмом в мировом масштабе, является составной частью программы правительства США „сокрушить коммунизм", если только он будет пытаться выходить за пределы своей нынешней сферы. Должна быть ясно проведена разграничительная линия в мировом масштабе (как она уже существует в Европе), через которую США „не позволят переступить коммунистам". Ради этой важной цели стоит пойти на жертвы, ибо они, в конце концов, окупят себя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
